что-нибудь не зря
Я держусь за тебя, как за последнее в этом мире. Я боюсь потерять. Я боюсь. И я даже ничего не могу сказать - до того боюсь.
Не держу тебя руками, не прошу остаться, просто думаю о тебе. Думаю как о самом последнем, единственном, оставшемся в живых на этой земле, об искреннем, тёплом, тонком и хрупком.
Я слушаю тебя с открытым ртом; не умолкай, пожалуйста! Говори тихо, говори громко, говори нежно или зло - я всегда буду слушать затаив дыхание.
Не бросай меня.
Ты ведь знаешь, что без тебя я не смогу.
А я знаю, что ты бросишь меня, только если я этого захочу.
Но я буду напрасно ускорять биение сердца, чтобы почувствовать себя на краю пропасти, а тебя - одной ногой за дверью. Буду напрасно испытывать себя и тебя, даже зная, как это больно. Я могу управлять тобой, как слезами в моих глазах: когда одна уже готова соскочить и упасть на бумагу, размазав мой неровный почерк в чернилах, я говорю ей "нет". Однако я знаю, что, если ей удастся убежать от меня, то её уже не вернуть, и тогда во мне поднимается буря - бунт, устроенный всеми недовольными слезами, которым я не давала свободы.
И я знаю, что с тобой будет так же.
И поэтому я боюсь тебя отпускать.
И поэтому я держусь за тебя - за последнее, что осталось у меня в этом мире.
Ты хочешь уйти? Убежать вместе с ними? Иди, я всё равно тебя не удержу; всё равно настанет утро, а ты растворишься в ночном морозном тумане, останешься в прошлом - и тебя уже не вернуть.
Уходи.
Я буду вспоминать о тебе как о самом лучшем в моей жизни. И я бесконечно буду держаться а тебя, даже когда ты уйдёшь.
Не держу тебя руками, не прошу остаться, просто думаю о тебе. Думаю как о самом последнем, единственном, оставшемся в живых на этой земле, об искреннем, тёплом, тонком и хрупком.
Я слушаю тебя с открытым ртом; не умолкай, пожалуйста! Говори тихо, говори громко, говори нежно или зло - я всегда буду слушать затаив дыхание.
Не бросай меня.
Ты ведь знаешь, что без тебя я не смогу.
А я знаю, что ты бросишь меня, только если я этого захочу.
Но я буду напрасно ускорять биение сердца, чтобы почувствовать себя на краю пропасти, а тебя - одной ногой за дверью. Буду напрасно испытывать себя и тебя, даже зная, как это больно. Я могу управлять тобой, как слезами в моих глазах: когда одна уже готова соскочить и упасть на бумагу, размазав мой неровный почерк в чернилах, я говорю ей "нет". Однако я знаю, что, если ей удастся убежать от меня, то её уже не вернуть, и тогда во мне поднимается буря - бунт, устроенный всеми недовольными слезами, которым я не давала свободы.
И я знаю, что с тобой будет так же.
И поэтому я боюсь тебя отпускать.
И поэтому я держусь за тебя - за последнее, что осталось у меня в этом мире.
Ты хочешь уйти? Убежать вместе с ними? Иди, я всё равно тебя не удержу; всё равно настанет утро, а ты растворишься в ночном морозном тумане, останешься в прошлом - и тебя уже не вернуть.
Уходи.
Я буду вспоминать о тебе как о самом лучшем в моей жизни. И я бесконечно буду держаться а тебя, даже когда ты уйдёшь.